Постепенно перед ними представала подлинная картина истории человечества и суть его падения.
Первое, что они отметили, так это то, что когда-то мир на земле был построен на правде и любви (на общинных принципах духовного коммунизма).
Второе, что они заметили, так это то, что вся история человечества циклична, причем каждый большой цикл аналогичен предыдущему.
Третье, что они отметили, так это то, что буквальное повторение некоторых событий искусственное, т.е. происходит воспроизведение древних событий без всяких объективных на то причин.
Четвертое, на что они обратили свое внимание, так это то, что большинство знаменитостей (в среде великих зодчих, писателей, композиторов, конструкторов, ученых, и т.п.) тайно используют гениальные труды древних творцов, выдавая их за свои творения.
В итоге ребята поняли, что весь мир, в котором они живут построен на лжи…
И тогда они решили всеми доступными для них средствами донести до народа правду…
Прекрасно понимая, что даже при их огромной популярности открытым текстом во всеуслышание этого им сделать не дадут, они изобрели свой своеобразный язык иносказания. Этот язык присутствовал и в текстах их песен, и в сценариях их фильмов, и в оформлении конвертов своих альбомов. Вполне осознавая, что они живут в конце очередного “кругового/спирального” цикла и их правда может не успеть привести к существенным своевременным (а это важно) переменам мироустройства на земле, ребята уповали на то, что в следующем историческом цикле их трудами “под копирку” тайно воспользуются очередные “великие знаменитости”, и уже тогда народное прозрение наступит вовремя, и мир, наконец-то, изменится к лучшему.
К сожалению, их язык иносказания в течение долгого времени мало кто понимал. Захлестнувшая битломания уводила молодежь совершенно в другую сторону – в сторону свободной любви и наркотиков…
И тогда Ваня/Леннон, видя такое непонимание и набравшись храбрости, решился высказать все открытым текстом…
Реакция властителей мира сего последовала незамедлительно. Отныне все концертные площадки и студии звукозаписей для них стали недоступны.
Тогда ребята устроили концерт на крыше своего дома, откуда их, ввиду нарушения каких-то законов, сразу же начали разгонять. В то же время им позволили выпустить свой последний прощальный студийный альбом под надуманным предлогом распада группы ввиду давно якобы возникших у них разногласий.
Таким образом группа распалась… Она пустилась в бега и растворилась в мировом пространстве…
Паша/Маккартни уехал в страну своей мечты – в тогдашний СССР. Гоша/Харрисон уехал в Индию – в земли очага остатков древней духовной мудрости. Ваня/Леннон решил уйти в подполье и продолжить борьбу за правду. О дальнейшей судьбе Ромы/Старре история практически ничего не сохранила, чтобы говорить здесь что-нибудь об этом…
Это краткое приближенное повествование событий, связанной с древней группой “BeatELS”, было необходимо для дальнейшего понимания самого смысла иносказания, присутствующего в их творчестве.
Можно сказать, нам повезло в том, что современная группа “The BeatLES” не смогла сама достойно воспроизвести буквально ВСЕ наследие древней группы, а также в том, что кем-то были сохранены в какой-то мере сценарии всех их фильмов и сама суть оформления конвертов их альбомов (с заменой лишь названия группы и самих лиц членов древней группы “BeatELS” на современные лица группы “The BeatLES”).
Теперь, после общего ознакомления с предполагаемой ситуацией прошлого, можно переходить к рассмотрению фактического материала, дабы не попасть в положение с “натягиванием совы на глобус”…
В помощь для расшифровки иносказания творчества группы Ваня/Леннон написал две книги (естественно, дошедшие до нас с корректировками Джона Леннона – не следует забывать высказывание Джона Леннона: “Мы делали свое дело так, как нам ПРИКАЗЫВАЛИ”): “Пишу как пишется” и “Испанец в колесе”.
Чтобы понять суть этих подсказок, полезно прочитать предисловия к русским изданиям этих книг переводчика Алексея Курбановского.
“Пишу как пишется”.
Предисловие.
Однажды самый-самый главный ленинградский битломан обратился к своему другу, знаменитому в определенных кругах переводчику, с просьбой перевести прозу Джона Леннона. Последовал лаконичный ответ: «Учи английский! Эти вещи принципиально непереводимы.»
Безусловно, эти слова справедливы. Все миниатюры Леннона построены на каламбурах, перестановке букв внутри громоздких английских словес, на сходстве звучаний, буквальном прочтении метафор, и так далее, то есть – рождены озорной и совершенно чужой языковой стихией. Но, с другой стороны, мы же имеем несколько русских вариантов кэрроловской Алисы (включая совсем русскую набоковскую Аню), или маршаковские переложения «лимериков» Эдварда Лира!.. С обоими авторами Леннона роднит чувство гротеска, ирония, пародия на литературные реалии и штампы. Но отличает его чисто модерновое «катастрофическое» понимание действительности, невозможное в викторианской Англии. Кроме того, Джон Леннон – символическая фигура этого века. Он неразрывно связан с музыкой «Битлз», с задором, оптимизмом и надеждами молодежи конца 60-х – начала 70-х годов; но он больше, чем просто рок-музыкант. Для многих людей, особенно в нашей стране, он воплощает духовное раскрепощение, власть воображения, веру в творческую силу любви. Ни разу не побывав в России, Джон стал нашим – как Байрон и Блейк, Чеширский Кот и Винни-Пух, как электрогитара и рок-н-ролл! Поэтому с особым чувством мы обращаемся к его наследию, вслушиваемся, вчитываемся во все, что он оставил.
Книга «Пишу, как пишется» выросла из анекдотов, стишков, набросков и карикатур, которые Джон чирикал под партой еще в школьные дни в Куорри– Бэнк (о чем вспоминает в предисловии Поль Маккартни), и к которым он частенько возвращался то за сценой перед концертом, то в случайном гостиничном номере на турне. Изящный маленький томик появился в свет 23 марта 1964 года, в самый разгар «битломании». Сольный «опус» Джона, он включает и одну композицию «Леннон– Маккартни», совсем как на пластинке. По случаю выхода книги, автор был удостоен специального торжественного обеда в престижнейшем лондонском литературном клубе «Фойлс». Во время приема радиожурналист спросил у Леннона: «Вы сознательно используете прием ономатопоэйи?» {Ономатопоэйя – образование имен или слов посредством звукоподражания, ассоциирующегося с обозначаемым предметом или действием, а также естественно связанного с таковыми (Краткий Оксфордский словарь английского языка, 7-е издание, 1982, стр. 712).} "Автомато…чего? – переспросил Джон, приехавший с похмелья.
– Не знаю, о чем ты болтаешь, сынок." Тем не менее, книга получила лестные рецензии: авторитетный «Таймс Литтерари Сапплмент» рекомендовал ее для «изучения всем тем, кто сетует на оскудение возможностей английского языка». Другие критики отмечали в образной структуре влияние Джеймса Джойса и Франца Кафки. Вскоре книга стала бестселлером и в Англии, и в США.
Обрела книга и театральную судьбу: премьера сценической постановки состоялась в знаменитом лондонском театре «Олд Вик» 18 июля 1968 года. Пьеса, однако, была подвергнута суровой цензуре управлением Лорда Гофмейстера Двора – за «богохульные намеки» и «непочтительное упоминание» некотрых лидеров европейской политики тех времен. Внимательный читатель более зрелого поколения, очевидно, без труда узнает в «Докере Аденоиде» первого канцлера ФРГ доктора К.Аденауэра; досталось и президенту Франции де Голлю, и премьер-министру консервативного правительства Великобритании Гарольду Мак-Миллану, и другим. Политические фигуры в ленноновских фантазиях соседствуют с шаржированными литературными персонажами (см., например, остроумно обыгранные мотивы «Острова сокровищ»). Но главным «героем» является невозмутимый английский обыватель, чья добропорядочная размеренная жизнь вдруг оборачивается грубым балаганом, где человека убить – что муху прихлопнуть. Русскому читателю жирный нарост, заживший самостоятельной жизнью на голове Эрика Хирбла, может напомнить сбежавший нос майора Ковалева. Но Леннон, родившийся под взрывы фашистских бомб, видит мир сквозь призму «черного юмора», отражающую больше абсурда и бессмыслицы. Здесь сладко поют свиньи, собаки занимаются вольной борьбой, а смерть в компании приятелей является лучшим подарком на Рождество. И обо всем этом рассказывается легко, в тоне нередко скабрезного анекдота.
Перевод этого ленноновского шутовства и баловства представляет значительные сложности – в плане использования иных, русских лингвистических и фонетических возможностей, подыскания эквивалентов, и так далее. Вот пример – один из первых рассказиков, о Франке. В оригинале он называется «No Flies On Frank», что значит «На Франке нет мух», причем мухи в дальнейшем играют существенную роль в сюжете. Но дело в том, что выражение: there are no flies on somebody – идиома, означающая: «его на мякине не проведешь, на кривой не объедешь, он не дурак» и так далее; происходит это выражение якобы от упоминания животного, настолько изворотливого и быстрого, что на него и муха сесть не могла. Следует указать также использование приема «текст в тексте», и пресловутую ономатопоэйю, и многое другое, что, может быть, заметит более изощренный глаз.
При переводе хотелось сохранить, прежде всего, дух оригинала, своеобразный колючий юмор, задор, граничащий с вызовом. Переводчик стремился к тому, чтобы Джон Леннон заговорил по-русски естественно и непринужденно, в той же просторечной манере, подкрашенной и молодежным слэнгом, и вульгаризмами, какая присуща первоисточнику. Поэтому при безусловном сохранении сюжета (там, где он есть), а в стихах – размера, в текст введены некоторые русские языковые и культурные реалии, приближающие его к современному молодому читателю. Насколько удачно это получилось – судить публике.
Данное издание не является строго академическим, выверенным научно-критическим исследованием текста. Время такового еще, очевидно, придет – хочется надеяться, в серии «Литературные Памятники», с подробными комментариями и примечаниями. Если данная попытка вдохновит иных переводчиков обратиться к миниатюрам Леннона
– они обнаружат, что материал благодарный, вознаграждает самый кропотливый труд. Готовившие и работавшие над выпуском в свет этой небольшой книжки хотели «пробить брешь в стене», дать в руки русскому читателю первый полный перевод первой книги Джона Леннона. Эта работа завершена в год, когда отмечалось 50-летие знаменитого «битла», этой дате и посвящается сей труд.
https://www.rulit.me/books/pishu-kak-pi ... 343-1.html
“Испанец в колесе”
Предисловие.Читатель держит в руках вторую книгу основателя The Beatles Джона Леннона, состоящую не из песенных текстов, но из коротких миниатюр, пародий, сценок, более-менее длинных стихов, не положенных сочинителем на музыку. После успеха первого опуса John Lennon In His Own Write (1964), Джон продолжил свои похождения в мире литературы, опубликовав вторую книгу 24 июня 1965 года. В оригинале она называется A Spaniard In The Works (что в дословном переводе значит: «Испанец на заработках» или: «В переделке»). Но тут заключен намек на английскую идиому to put/ throw a spanner in the works, эквивалентную известной фразе «вставлять палки в колеса». В принятом творческом переводе русское колесо добавлено к ленноновскому испанцу (с запинкой!): ведь на обложке писатель позирует в плаще и шляпе матадора — с гаечным ключом (spanner), выставленным гордо, как пресловутый палец. Кстати, когда в 1975 году появился немецкоязычный «пересказ» сборника, тот был озаглавлен: Ein Spanier macht noch keinen Sommer, то есть: «Один испанец не делает лета». Стилистически авторская манера не изменилась: Джон по-прежнему строит каламбуры на звукоподражании, жонглировании буквами (подчас даже втискивает одно слово внутрь другого), умышленных оговорках или описках. Это почтенная британская традиция «литературы нонсенса», где ведущие авторитеты — Льюис Кэрролл и Эдуард Лир. Но тут перед нами — великий нонконформист ХХ века, потому главные мотивы его сочинений связаны с конфузом мещанского здравого смысла, недоверием к политической чехарде, организованной религии, нормам обывательской морали и благопристойности. И, вероятно, главное: в письме Леннона мир показан сквозь язык, метафоры и «фигуры речи» (иногда заведомо неуклюжие), реминисценции популярной литературы, газетные и телевизионные клише. Имея прямое отношение к деланию массовой культуры (действительно, что могло быть более массовым, чем феномен The Beatles), автор манипулирует штампами коллективного сознания и «общими местами» таких распространенных жанров, как, скажем, детектив и политический комментарий, светская хроника и телепроповедь. Вероятно, рассказик We Must Not Forget (the General Erection) Джон написал «по горячим следам» всеобщих выборов 16 октября 1964 года, приведших к власти в Великобритании партию лейбористов и ее лидера, Джеймса Гарольда Вильсона (1916–1995). Появление герцога Бедфорда в новелле Mr. Boris Morris, возможно, связано с деятельностью Джона Роберта Рассе ла (1917–2002), 13-го обладателя титула, который к началу 1960-х годов превратил родовое поместье Уоберн Эбби в туристический аттракцион. Что же касается заглавной миниатюры A Spaniard in the Works, то она приобретает неожиданную злободневность в свете проблемы «гастарбайтеров», нелегальной миграции и ксенофобии. Но политика не занимает центрального места у Лен нона: его интересует взаимоперетекание «написанного» и «реального». Вот зачем нужны «кособокие» пародии на сказку о Белоснежке (характерно, что в прицел попал не оригинал братьев Гримм, а диснеевский мультфильм 1938 года со знаменитой песенкой гномов) и на рассказ А. Конан Дойла о Шерлоке Холмсе (как у иных сочинителей, «Хламс» тут противостоит Джеку Потрошителю — с неопределенным исходом). В обоих случаях высмеивается литературность литературы: принц не хочет жениться на спасенной героине, а «Доктор Врульсон» забывает развязку детективного сюжета. Зато мы узнали, что одного из гномов зовут Wimpey (фирменное название запеченной в тесте сосиски), а приятель жертвы Потрошителя носит фамилию Aspinall (возможно, это Нил Аспинолл, сперва шофер The Beatles, а позднее — управляющий корпорацией Apple Corps Ltd). Автор доит очкастую корову (The National Health Cow напоминает о Государственной службе здравоохранения Великобритании; Леннон с детства носил бесплатные очки, называемые National Health glasses) и играет с разными способами письма: это детское приключение = сон-с-плохим-концом (The Wumberlog or The Magic Dog), пустословная газетная колонка (Cassan dle), неграмотная записка (Readers Lettuce), замысловатый юридический документ (Last Will and Testicle). В дальнейшем гротеск и «теснота словообразований» у Джона становятся как бы самодовлеющими, заслоняющими сюжет (Benjaman Distasteful; Silly Norman). В одном случае косноязычно бахвалится «бывалый вытиран», жертва то ли страшной баталии, то ли изрядной бутыли ( ferce bottle) — может, и первого, и второго; в другом — герой-недотепа даже не способен приготовить себе знаменитую английскую чашечку чаю. По поводу ленноновских метафор Том Вульф написал в Book Week, что они «обладают не только двойным смыслом, но и двойным острием». Чуткий сочинитель будто пытался проговорить взрыв культурной семиотики, молодежный «номадизм тела», меняющиеся векторы властных интенсивностей. Вспомним, что в социальный фон эпохи вплелись карибский кризис и начало вьетнамской войны, политические убийства и пробуждение студенческого бунтарства. Потому не только Леннон ощутил потребность в новом языке и способах текстуального монтажа, чтобы адекватно реагировать на ситуацию: середина 60-х — это начало деятельности концептуалистов (Дж. Кошут, британская группа Art and Language), появление «романов черного юмора» (Дж. Барт, К. Воннегут, Т. Пинчон, Дж. Хеллер), консервных банок Э. Уорхола в художественных галереях и его же «поп-артистских» кинокартин. Джон продемонстрировал книжку Spaniard в фильме Help! — экстравагантной, квазисюрреалистической комедии Ричарда Ле стера, где «Битлы» носятся между Лондоном, Багамскими пляжами и заснеженным австрийским Тиролем. Сочиняя музыку к ленте, Леннон стал отходить от рок-н-ролльного формата «три-гитары-и-барабан», Пол Маккартни сольно записал струнную балладу Yesterday, а Джордж Харрисон впервые взял в руки индийский ситар. И мировая «битломания», и творчество/эксперименты ансамбля бурно шли в гору: в сознание музыкантов властно стучалась психоделия. Наконец, изрядная порция ленноновского сарказма досталась церковным деятелям (Araminta Ditch; I Believe, Boot…). Можно предположить: в его представлении уже сложилось мнение, высказанное немногим позже английской журналистке Морин Клив — что «The Beatles сейчас популярнее Иисуса». Эта фраза, опубликованная в июле 1966 года в журнале Datebook, вызвала бурную реакцию в США (особенно в южных штатах) и в католических странах Европы. Джон вынужден был извиниться, пояснив, что не хотел задеть чьи-либо религиозные чувства — «то, что проповедовали Иисус, Мухаммед, Будда, было прекрасно, а вот их последователи наделали много ошибок». Действительно, ни «преподобный Лайонел Хьюз», ни телепроповедник с расистскими взглядами из короткого скетча не выглядят достойнейшими представителями христианского духа. Но совсем скоро появится и новый, молодежный «рок-Христос», поющий Евангелие под электрогитары. Надо признать: опера Jesus Christ Superstar (1970) была бы невозможна без музыкальных и текстуальных откровений The Beatles, которые необычайно расширили диапазон поп-культуры, распахнув уши для полифонии классических/экзотических звучаний, а мысль — для самых серьезных тем, волнующих человечество во все времена. «I am he as you are he as you are me and we are all together», — говорится в одной из наиболее загадочных ком позиций Джона; как видно, опыты словотворчества и фантастической игры со «всеми реальностями этого мира» не прошли даром, но повлияли на сочинение песен. Творчество Леннона действенно оживляет для современного слушателя и читателя «волшебные 1960-е» — его по праву можно отнести к самому человечному, интимному, что было сказано о прошедшем веке.
https://www.mann-ivanov-ferber.ru/asset ... %D0%B4.pdf
http://www.kulichki.com/corbin/music/be ... lennon.htm
Наиболее полно (помимо самих песен и фильмов) древняя история, произошедшая с группой “BeatELS”, иносказательно показана в м/ф “Желтая подводная лодка”.
П.С.