vnifantiy » 15 фев 2019, 12:36
ПОСМЕРТНЫЕ ВЕЩАНИЯ ПРЕПОДОБНОГО НИЛА МИРОТОЧИВОГО АФОНСКОГО
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОБЛИЧЕНИЯ ГРЕХОВ СВЯТОГОРЦЕВ ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ.
Глава 42. Пристрастие к послушникам есть главная причина невзыскательности старцев.
Где ныне такие архиереи, как тот Критский архиерей (см. ниже о ските Сервия), который заставлял много
терпеть Сервия, усердно пекся о спасении души Сервия, и спас его тем; где сегодня и послушники, способные
терпеть такую суровость? Они ныне не только не принимают никакой строгости, но даже слова перенести и
выслушать не хотят. Где ныне такие старцы, чтобы пещись так (как старец Сервия, см. ниже) о послушниках своих, до
трех лет подвергая их строгому искусу, и уже потом постригая согласно ангельскому извещению? Ныне не только не хранят
трех лет, но и трех месяцев не соблюдают. Часто старец потворствует безчинию и непокорству послушника. Это про-
исходит от пристрастия к послушнику; тогда послушник становится старцем, а старец - послушником, окончательно
подчиняя себя послушнику своему.
Так всю жизнь свою, т. е. монашескую, сотворили старцы наизнанку из-за пристрастия к послушникам своим; т. е. в
древности послушники старцами дорожили, всецело покоряясь им, а ныне - старцы ухаживают и дорожат послушниками.
Причина пристрастия старцев к послушникам бывает трех родов. Во-первых, если у послушника есть деньги, старец
прельщается деньгами, становясь подножием ног послушника своего. Во-вторых, если послушник молод, старец прельщается
плотским прельщением, дает полную власть послушнику своему и совершенно ему подчиняется. С этим пристрастием к по-
слушнику проникает в старца бес, бес (мужестрастия), до такой степени начиная бороть его, что старец, наконец,
побеждается страстию к послушнику, делая ему взоры; послушник, видя, как старец делает ему взоры, творит и сам
взоры старцу; старец еще больше воспламеняется любовною страстию плотскою, пьянеет от сей любви плотской, начиная
обнимать послушника; послушник, видя, что прельщается им старец (досл.: псилафизуется), начинает и сам прельщаться
своим старцем; так увлекшись, боримы бывают оба, впадают в деяние сваления, валяясь, как свиньи,
один с другим (1) ...
Послушник, увидав, какое дело сотворил с ним старец, получает о нем худое мнение, даже за человека его не считает,
считает уже за осла, больше не спрашивая старца, что надо делать и как. Старец же, видя, что не спрашивает его ни о
чем послушник, сердится, волнуется, возмущается против послушника своего, но не смеет выговаривать ему, ибо, как
только станет ему выговаривать, тотчас послушник начинает отвечать словами неприличными, т. е. грубостями. Тогда
старец начинает каяться, плачет, гневается на себя, что так зло пострадал от послушника своего. Наконец, разгневавшись
на послушника, хочет прогнать его за безчиние; прогоняемый послушник начинает ругать старца своего и говорит ему: «Вчера
обещал ты мне отдать дом твой и все, что в нем, пока не исполнил со мною похотения твоего; вчера ты мне это обещал,
вчера со мной творил похотение твое, а сегодня прогоняешь меня? Так знай же, что отныне и впредь не имеешь ты права
ни на дом, ни на то, что в нем, ибо купил то я себе честию моей. Сам уходи и убирайся отсюда, так как преосквернил
ты меня, злой бес...» Старец, услыхав такие слова, печалится, скорбит и плачет.
Да, несчастный старец, ты плачешь, а вслед за этим еще острейшее будет. Что может быть хорошего для серного фи-
тиля, когда сойдется он вместе с горячим углем? Уголь угасает, но фитиль истлевает. Так и старцы: поскольку будут они
держать при себе молодых, всегда через них будут поруганы, молодой есть уголек, а старец - фитиль. Если старец с молодым
будет иметь сообращение, то наверно будет тлеть, как фитиль на угле! Поэтому-то и не принимал Сервий в скит молодых
(см. о ските Сервия), отчего скит избежал таких проклятых скандалов...
Кто имеет влечение к земному и не имеет влечения к духовному, тот никогда не будет приведен в страх Божий. Кто
не приведен в страх Божий, тот никогда не будет приведен и в страх старца своего, всегда будет унижать его и безчестить,
будет говорить старцу своему: «Я тебе, как раб работаю, тебя кормлю; какая еще нужда в том, чтобы ты мне и приказывал.
Это приказанье я сам знаю, не заботься о том, что я делаю, не раздражайся, а сиди тихо и смирно...»
Старец, слыша, что дерзит с ним послушник, терпит его дерзкие слова, так как имеет пристрастие к нему и покоряется
тому, что говорит послушник, - садись, так сиди, и встань, так вставай.
Если же послушник знает какое-либо рукодельное мастерство, тогда так смиряется пред ним старец, что становится
послушником пред послушником своим... Послушник бранит старца, а старец смиряется под руганью послушника.
(1) Само собой понятно, речь идет не о всех старцах, а лишь о недостойных.
(продолжение далее).