Проповеди монаха

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.

663. Схоластику Иоанну (2, 163).
О любомудрии.
Если препирающийся с тобою вызывает тебя на спор, то лучше всего не отвечать. Если же, как говоришь, невозможным стало это для тебя, не посвятившего себя высшему любомудрию, то обличение раствори любомудрием, говоря ему словами витии: «Боюсь, чтобы, говоря неприличное о тебе, не произнести слов, неприличных для меня». Таким образом, и любомудрствовать будешь умеренно, и его накажешь.

664. Пресвитеру Ираклиду (2, 164).
О том, что диавол в нашей лености находит пособия своей силе.
Ты, как говоришь, крайне дивишься, как диавол и после того, как обессилел, большую часть людей держит в своей власти; а я не дивлюсь, что этот злодей, бодрствуя, не опуская ни одного обстоятельства и часа, преодолевает нас ленивых и сонливых. Ибо губить вместе с собою побеждённых им будет он в силах, но не возможет воцариться в прежнем царстве, сокрушённом Божией силою. Напротив того, удивительно было бы, если бы мы, не делая ничего, приличного победителям, превозмогали того, кто против нас всё приводит в действие. Ибо о том, что многие из людей заодно с врагом вооружаются на братий и от того явным образом бывает одоление, хотя сие и истинно, я умолчу, чтобы не показалось сие крайне жестоким для делающих это. Посему, когда и по собственной лености падаем, и поползаемся от того, что оный враг даже всё, что должно бы стоять за нас, обращает против нас, а также соблазняемся тем, что братия наши заодно со врагом на нас вооружаются и ополчаются, по какой причине удивляешься, что терпим мы поражение? Если же скажешь: что же будем делать? отвечу: потому что диавол, хотя и пал, однако же, ни на что не взирая, действует смело, до́лжно нам бодрствовать, трудиться, не бояться подвергнуться опасности, призывать Божественную помощь и употреблять все меры, чтобы победить и самого вождя, и заодно с ним нападающих. Если же, не намереваясь ничего этого сделать, предаём и то, что приобретено для нас Христом, то себя самих должны винить мы, а не силу врага, которую Спаситель истощил, наша же леность увеличила.

665. Чтецу Евдемону (2, 165)
Жизнь человеческая справедливо, наилучший, называется тенью, сном, дымом и чем бы то ни было ещё, скоро исчезающим. Посему, не надлежит к ней привязываться и наслаждение ею почитать наслаждением, потому что большая её часть проходит в бесчувствии; первый возраст исполнен великого неразумия, а приближающийся к старости притупляет в нас всякое чувство, и невелик промежуток, в который можно с чувством наслаждаться удовольствием; лучше же сказать, и в это время не вкушаем чистого удовольствия, потому что портят оное тьмы забот, трудов и печалей. Но если бы и чистым удовольствием наслаждался средний возраст, что̀ невозможно, то не середине должно господствовать над крайностями, но крайностям владеть серединою. Когда же и середина возмущается тысячами бурь, забот, опасностей, козней, трудов и всего иного, о чём теперь умолчу, – скажи мне, где укажешь наслаждение?
(продолжение далее)

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.


666. Схоластику Аммонию (2, 166).
Почему Христос, идя ко Кресту, воспрещал жёнам плакать (Лк.23:28)?
Не знаю, как назвав тебя, могу приветствовать достойно, но есть опасность, что не следуешь ты даже самому обыкновенному смыслу. Ибо этот вопрос: по какой причине Христос сострадающих жён не только не похвалил, но даже укорил? – служит самым великим признаком того, что не принято тобою даже общий всем смысл. Сострадание оскорбительно было для Того, Чьё страдание было не невольное. Ибо невольно страждущие справедливо оплакиваются, а терпящие добровольно – ублажаются. То или другое возбуждает не совершающееся видимо, но подвергаемая истязанию воля страждущих. Разбойники и мученики терпят одно и то же, но не от одного начала сие происходит и в виду у них не один конец.

667. Феофилу (2, 167).
О том, что весьма великую пользу доставляют сказания о добродетели и частое напоминание о прославившихся добродетелями.
И сам знаешь, что доблестные сказания обыкновенно возбуждают врождённые в нас стремления, разумею стремления к добродетели. Посему, если это действительно так, то не будем ни говорить, ни делать ничего разногласного.

668. Врачу Иераку (2, 168).
О нищете.
Поскольку тот, кто для смеха внушил народу принять на себя сановитую важность и сократил её грубость, показался тебе наилучшим советником, как написавший, что великою степенностью смиряет обыкновенно слушающих; то выслушай, что говорит он: «Не почитаю постыдным делом жить в нищете – этой матери любомудрия, всякого познания и искусства».

669. Диакону Исидору (2, 169)
Побеждать в деле худом есть один из сатанинских обычаев. Посему-то и увенчиваются так подвизающиеся в совершаемых в честь сатаны олимпийских борьбах. Но на поприще Христовом противоположен сему закон принятия венцев. Ибо узаконено увенчивать приемлющего на себя, а не наносящего удары, так что не в победе только, но и в способе победы совершается великое чудо. Когда то самое, что у людей составляет победу, оказывается производящим одоление, тогда справедливо веруем, что здесь Божественная сила, небесное поприще, ангельское зрелище.
(продолжение далее)

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.


670. Пресвитеру Евстафию (2, 170)
Если справедливо всеми воздаётся тебе громкая похвала, то и от тебя справедливость требует бодрствовать, чтобы утвердить сию похвалу и последующими делами.

671. Мартиниану, Зосиме, Марону, Евстафию (2, 171)
Если бы нашёлся человек, который бы мог поручиться и сделать явным, что̀ ни один из вас (не знаю, какое дать вам имя, чтобы тронуть ваше бесчувствие) не осмелится более делать подобное тому, что делали вы, то с радостью сохранил бы я молчание и всё прошедшее оставил бы в неизвестности. Поскольку же нет надёжного поручителя, то показалось мне необходимым сделать в рассуждении сего наставление письменно. Если найдёт оно вас страждущими тою же болезнью, то, может быть, сделает своё дело. А если найдёт и излечившимися от сего безумия, то мне желательно, чтобы именно так и было; потому что и лучшие врачи, которые, при чужих бедствиях получая пожинают для себя собственную свою скорбь (хотя многие только из корысти занимаются сим искусством), по приготовлении врачебных пособий, желают, чтобы больной не имел в них потребности; то и я желаю, чтобы ни один из вас не имел потребности в сем наставлении. Если же случится, чему не дай Бог и быть, то не минует вас и второе плавание. Итак, в чём же признаю необходимым сделать вам наставление? Скажу это, так как вынужден говорить то, чего не хотел бы и вымолвить ясно, а именно, что вы, не знаю как попавшись в лабиринт порока, превратили не Божественные только, но и так называемые естественные законы; ибо предающиеся бесчинству вопреки законам естества справедливо неистовствуют и друг против друга. Ибо нелегко остановить пожелание, на котором нет узды страха Божия и которое, подобно коню, не слушающемуся узды или, говоря точнее, подобно заразе, поедает всякий возраст и предаёт поруганию всякий род и всякое достоинство. Посему, как нехорошо тревожить слух мужей досточестных, так весьма полезно вразумлять небоязненно делающих, что̀ делать непозволительно. Ибо великий недостаток в мужестве будет – намеревающемуся искоренить какое-либо зло, не решиться даже вымолвить слова, как будто молчание само собою может уврачевать зло. Впрочем, и при всём этом писал я, сколько можно, прикровенно, чтобы вы, уцеломудрившись, перестали впадать в проступки, признаваемые противоестественными и превышающими всякую меру, и не подверглись за то чрезмерным наказаниям. Ибо мера мучений непременно во всём состязуется с великостью прегрешений, так что и страдания Содомлян могут оказаться сравнительно незначительными.

672. Им же (2, 172)
Хотя суд Божий, как думаю, ничем не растворен, однако же срастворяется качеством, количеством и кратностью грехов. Ибо на это особенно указывает сказанное Песнопевцем: яко чаша в руце Господни, вина не растворена исполнь растворения: испиют из неё вси грешнии земли (Пс.74:9). Что чашею означается здесь наказание, сказано сие и у Иеремии: возми чашу ярости, да наполниши вся языки и, во-первых, Иерусалим (Иер.25:15–17). Утверждающих же, что Песнопевец пророчествовал о таинственной чаше, обличают и Иудеи, и Эллины, и все, не держащиеся сей мысли, а не менее того обличает и сам священный Псалмопевец, пред приведёнными выше словами сказав: яко Бог судия есть: сего смиряет, и сего возносит (8).
(продолжение далее)

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.

673. Пресвитеру Феодосию (2, 173).
Почему Господь плакал о Лазаре?
Плакал Христос о Лазаре, о краса любомудрия, плакал, как и в других случаях, установляя для нас правила и пределы, чтобы не выходили мы из себя от печали. Действительно видевшие говорили: виждь, како любляше его (Ин.11:36). Поскольку же сказал ты: «знавшему наперёд, что воскреснет, неприлично было плакать, потому что все мы плачем об умерших, не ожидая, что вскоре воскреснут», то смотри, не возможет ли слово постигнуть точного смысла? Лазарь был другом Спасителя и как друг Его, без сомнения, был и праведен, ибо, не будучи праведен, не был бы возлюблен пречистою Правдою, потому что любит Она не по милости, но по суду. А будучи праведным и достославно сошедши с поприща жизни сей, без сомнения, сподобился упокоения и чести. Посему, намереваясь воскресить его ради собственной славы, Христос плакал, как бы так говоря: сего вошедшего в пристань, снова призываю в треволнение, уже увенчанного снова вывожу на борьбу.

674. Ему же (2, 174)
Во всяком почти собрании много бывает речей о добродетели, но мало у многих о ней заботы, много же у небольшого только числа. По крайней мере, все, не только любители добродетели, но и враги её, прославляют её. Таково благолепие добродетели! А порок и враги, и любители порицают. Такова его гнусность! Но, вооружённый настоящем удовольствием, от многих заслуживает он одобрение и, будучи зверообразным, предпочитается добродетели, сияющей божественной лепотой. Посему надлежит знать, что, если настоящее удовольствие и кажется имеющим более силы, нежели, оказывающееся полезным впоследствии, то конец его бывает пагубен. Посему, лучше идти от трудов к покою, нежели от удовольствия к наказанию.
(продолжение далее).

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.


675. Пресвитеру Мартиниану (2, 175).
На слова: мудри, яко змия, и цели, яко голубие (Мф.10:16)
Мудрость, срастворённая с простотой, есть некое божественное достояние и, скажу даже, составляет самую совершенную добродетель. Но если одна от другой отделена, то мудрость впадает в лукавство, а простота кончает глупостью; потому что первая способна делать злое, а последняя – обманываться. Посему Божественное Слово не представило сего в одном образе, так как в бессловесных животных нет мудрости с простотой, но одни стремятся к лукавству, а другие – к простоте; а напротив того, изрекло: будите мудри, яко змия, и цели, яко голубие. Но это сказано не в том смысле, чтобы змеям подражали мы в ядовитости и способности угрызать (Иудеи осуждаются как змии и порождения ехиднова (Мф.23:33)), а также в скрытности и коварстве (пример берётся не во всех отношениях, а только отчасти, иначе будет не примером, но тождеством), но чтобы ветхого человека, то есть порока, совлекались как змеиной чешуи, и хранили веру, как змея голову, мало же заботились о теле, и прочие змеиные свойства отложив в сторону, срастворили с сим простоту голубя, заимствуя у голубя не его несмысленность (Ефрем осуждается, яко голубь безумный, не имый сердца (Ос.7:11)), но простосердечие и незлобие. Если же угодно, Слово объяснит это и другим примером. Львом называется не только Христос, но и праведник, и диавол; однако не в одном и том же отношении, потому что, как сказал я прежде, пример берётся не во всех отношениях, но в той одной части, которая с пользою прилагается к предмету речи, всё же прочее отлагается в сторону. Христос именуется львом по царственному достоинству и по неодолимости, ибо возлег, уснул, яко лев (Быт.43:9), а праведник – по небоязненности и бесстрашию, ибо праведный, яко лев, уповает (Прит.28.1); диавол – по зверству и кровожадности, ибо, яко лев ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8). Итак, если Писание представило различные образы, взятые от одного животного, и мы не смешиваем изображаемого ими, но каждому присваиваем приличное, то чему дивишься, если и Павел заимствовал образ от брения не с намерением унизить свободу, которую он везде увенчивает, но желая не только показать ту великую покорность и то послушание, какие праведный человек должен иметь по отношению к Богу, и уврачевать беснования тех, которые осмеливаются подвергать уреканию познание чистое и превышающее всякое слово и разум.

676. Диакону Исидору (2, 176)
Если Бог, по тогдашнему младенческому состоянию людей, терпел жертвы и пролитие крови, чему дивишься, если терпел также и музыку на гуслях и псалтыре, которая, как иные говорят, врачует душевные страдания, смягчает скорбь, укрощает раздражение и облегчает печаль пролитием слез? Ибо многие, как сказывают, с твёрдостью удерживаясь от слёз, впадали в различные страдания.
(продолжение далее).

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.

677. Пресвитеру Феодоту(2, 177).
Что значит у Пр. Даниила слово: Бодрый (ἔιρ)?
Поскольку спрашивал ты, что̀ значит сие: изречением Бодраго слово и глагол святых прошение (Дан.4:14), ибо в толковании у Даниила оставлено это без объяснения; то знай: что, поскольку варвар при чрезмерной власти и в той мысли, что царство его неодолимо, впал в гордыню, думал о себе, что он вне человеческих пределов, и присудил себе божеский жребий, а между тем имел быть поражён (о сем свидетельствовало посечение виденного во сне дерева), то, желая уцеломудрить его, не только страхом, какой внушало видимое, но и представлением сего, описуемое действие представляет происходящим как бы пред царским судилищем, где царь даёт определение, а военачальник толкует, то есть объявляет оное (под словом: изречение Пророк разумеет истолкование), и воины приводят его в исполнение.
Ибо Бодрым Пророк назвал провозгласившего приговор, как бы Архангела (слово ир толкуется «неусыпный»), а святыми – Ангелов, которым повелено посечь дерево. Поскольку не могли они воспрепятствовать определению (оно произнесено было с силою и громко), но видима была некая надежда ко спасению, по причине остающихся корней, то вопрошают, то есть просят сделать им известным определённое время. И Бодрый даёт им знать не только сие, но и самую причину, ибо говорит: да уведят живущии, яко владеет Вышний царством небесным.

678. Епископу Ермогену (2, 178)
Знаю, что в увещаниях Зосиме, Палладию и Марону не силу своего слова хотел ты показать и тем приобрести себе славу, но решился на сие по благорасположению и сердоболию. Если же они, осмеиваемые всеми, думая, что порицаешь их ты один, и расположены к тебе неприязненно, то не бойся, ибо есть у тебя Божия помощь, которая тебя защитит, а их накажет.
(продолжение далее).

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.

679. Схоластику Стратигию (2, 179)
Дерзновение, с каким праведные говорят о собственной своей правде, произошло, досточудный, не от велеречия, но от необходимости. Ибо необходимость не подать мысли, что они страждут справедливо, понуждала их приходить в сие дерзновение. Поэтому ни один из них не произносил таковых слов, пребывая в покое. Напротив того называли они себя кто – землёю, кто – пеплом, кто – червём. Но, будучи оставлен в трудных искушениях, праведник вынужден был описывать собственную свою жизнь, чтобы не думали, будто бы страдает он за лукавые дела. Боясь за то самое, что страдали, от многих неразумных заслужить себе худую славу, лучше же сказать, будучи укоряемы, как страждущие за грех, праведные вынуждены были, как заметил я, дозволять себе такие о себе речи. Ибо лишённые ума и мудрости за несчастия, встретившиеся в этой жизни, имеют обычай осуждать самую жизнь. Это и мужественному Иову сказали друзья: не по достоинству, не о них-же согрешил ты, уязвил тебя (Иов.33:27). И святого Павла человекоубийцею и злодеем варвары почли, увидевшие ехидну, повисшую на его руке; почему и сказали: всяко убийца есть человек сей, его же спасена от моря суд Божий жити не остави (Деян.28:4). И этот неудержимый на язык Семей назвал убийцею Песнопевца, гонимого сыном, произнеся о нём оный злой приговор по причине его бедствий. Посему и ты не осуждай всех, подвергающихся бедствиям, но держись той мысли, что иные терпят и ради венцов. А если дивишься и недоумеваешь, то с неба принесем тебе сей приговор. Посему, что сказал ученикам Своим Воспринявший державу над всем? В мире скорбни будете (Ин.16:33). И об Иове сказано: мниши ли Мя инако сотворша, разве да явишися правдив (Иов.40:3)? Ибо подлинно, его же любит Господь, наказует, биет же всякаго сына, его же приемлет (Прит.3:12). И в этом нет ничего несообразного. Ибо те, которые в дружбе с царём, всего более подвергаются опасности на войнах, принимают раны, посылаются в чужие земли. И сие-то наипаче даёт им право иметь дерзновение пред царём и с тем, кто выше их, обходиться наконец, как с равным, потому что носят на телах раны – эти залоги дружбы. Если же спросишь: а что из этого тем, для кого служит это преткновением? Отвечу: для них служит это преткновением по их несмысленности, а не по свойству дела, потому что воздаяние за труды не здесь; напротив того, здесь подвиги, награды же после сего. Поэтому да не ищут упокоения во время подвигов и да не смешивают времён. Но скажешь, может быть: я немощен. Бог промышляет и о тебе; и здесь Он наказывает многих порочных и награждает иных праведных. Посему, если соблазняют тебя те праведники, которые в скорби, то да назидают те, которые в покое и чести; и если служат для тебя преткновением те порочные люди, которые благоденствуют, то да исправят тебя те, которые несут наказание и мучаются.

680. Палладию (2, 180)
Что во всяком случае, где только нужно было говорить о Божественной вере, не были мы преодолеваемы и не оказывались ведущими себя бесстыдно, но всех превозмогали и препобеждали словом, – известно это всякому. Но надлежит знать и то, что все обращают внимание не на то, что говорим, а на то, что делаем, и поэтому произносят приговор, и если не явно, то в сердце решают полновластно. Посему, надобно иметь нам и жизнь, сопутствующую слову, и правила жизни, согласные с учением, чтобы, преодолевая словами, не быть побеждёнными в делах.
(продолжение далее).

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.

681. Пресвитеру Дидиму (2, 181)
Забыл ты, кажется, мои заповеди, а я не забыл моего к тебе расположения, но забуду, если в точности дознаю, что обдуманно и в правду, а не по обольщению и обстоятельствам, ругаешься ты над друзьями.

682. Ему же (2, 182)
Если доставленное нам известие справедливо, то, думаю, не осталось у тебя справедливого оправдания. Станешь, может быть, искать его, но не найдёшь. Если же известие ложно, покажи это, чтобы принёсших его довести нам до необходимости оправдаться, и тех, которые и оправдаются, принять, а тех, которые не сделают сего, осудить на изгнание из сопребывания с нами.

683. Пресвитеру Афанасию (2, 183)
Любомудрствовать на словах легко, а на деле трудно. Почему первое не поражает слушателей, а другое трогает, одно возбуждает смех, а другое пробуждает беспечность; одно оканчивается укоризною, а другое – похвалами; одно возмущает, а другое пристыжает слушателей. Посему должно не говорить только о том, что надлежит делать, но и исполнять это; иначе подвергаемся укоризне, и будем подлежать ответственности.

684. Епископу Феону (2, 184)
Добродетель имеет не только награду, как говоришь ты, но и венец, и громкую славу. Но несправедливо поступишь, доведываясь о каждом её виде, есть ли за это награда. Ибо большая будет награда тому, кто делает не ради награды. Если ты в подлинном смысле будешь любителем добродетели, то узнаешь, что и без воздаяния добродетель сама по себе есть награда, венец и украшение, имея воздаяние в себе самой. Но поскольку, как настоящий наёмник, тщательно допытываешься ты о награде, то в слышащих это возбуждаешь подозрение, что, говоря предположительно, если бы не было награды, ты не стал бы упражняться и в добродетели. Впрочем, как бы ты не думал, только упражняйся в добродетели, которая любителей своих, соделывает славными здесь, и ещё славнейшими там.
(продолжение далее).

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.

685. Пресвитеру Зосиме (2, 185)
Кажется, больше ты шутишь, нежели говоришь дело. Впрочем, как ты ни думай, и мною будет сказана, а не сокрыта правда. Поскольку каждый раз спрашиваешь: поэтому что же надобно делать? то я спрошу тебя: поэтому что же надобно сказать? Если не оставишь лености и роскоши и не воздержишься от дел подлых, не перестанешь копить деньги, извлекать пользу из чужих бедствий, присваивать себе достояние нищих, то нечего мне сказать. Если же спрашиваешь, действительно имея намерение научиться, то скажу: не делай того, что делаешь теперь, тогда легко и скоро совлечёшься пороков.

686. Диакону Исидору (2, 186).
О непостижимом.
Божество, как лучезарное и гораздо светлейшее солнца, не может быть видимо; потому что для смертных очей Оно невместимо, а уму представить Его невозможно (да и наиболее чистому уму сообщает Оно лучи Свои в промысле), постигнуть же весьма трудно (Оно больше и выше всего умопредставляемого), но удобно приобрести Его благоволение (Оно целует и любит добродетель). Посему, если желательно нам вместить для всех Невместимое и сподобиться достояния, превышающего всякое достоинство, то украсим себя целомудрием, справедливостью, мудростью, мужеством и другими добродетелями. Ибо кроме души невинной не определяет для Себя Божество другого более свойственного и приличного места. Почему и изрекло: вселюся в них, и похожду (2Кор.6:16).

687. Диакону Палладию (2, 187)
Хотя язва тяжела и готовит бессмертную смерть, однако же, если призовёшь Божию помощь, препобеждающую страдания и всякий порок, то не останется и следа сей язвы.
(продолжение далее).

[vnifantiy]

Преподобный Исидор Пелусиот.

Письма том 1, Книга 1.


688. Диакону Исидору (2, 188)
И из того, что скажем тебе, священная обитель мудрости, в точности узнаешь различие между Божественными и человеческими законами. Священные Писания, узаконив, чего требует долг и что прилично в самом начале и в первом возрасте, приставляют учителей добродетели, возбраняющих вдаваться в лукавство. Ибо лучший способ учения не тот, чтобы сперва дозволить пороку овладеть человеком, впоследствии же употребить меры, как изгнать порок, но тот, чтобы первоначально и сделать, и устроить всё, от чего естество человеческое было бы недоступно пороку. А законодатели внешние тогда начинают естество наше приводить к порядку, когда оно уже развращено. Ибо надлежало угрожать наказаниями не сделавшимися уже мужами, но приводить к порядку и образовывать людей, пока они ещё в детстве; после этого, может быть, не нужны были бы им и угрозы. Теперь происходит то же, как если бы кто человеку, которого готовы были убить разбойники, не оказал помощи и не сказал, как избавиться от разбойников, но сделавшегося уже полумёртвым стал наказывать; или как если бы какой врач и здоровому не дал предостерегательного пособия, и больному в начале недуга не сказал и в дело не употребил того, чем можно избавиться от болезни, а когда больной совершенно расстроился и стал неизлечимым, начал делать тысячи предписаний. Если же многие больше боятся законов человеческих, нежели Божественных, сие нимало не удивительно. Ибо человеческие законы устрашают людей более грубых тем, что немедленно налагают наказание, Божественные же пренебрегаются, потому что здесь наказывают редко, непременно же там. А будущее ясно не для многих, именно же – только для имеющих прозорливый ум и в точности проникающих в свойство вещей. Многие, хотя исповедуют Божественные законы на словах, но отрицают это делами. Ибо тем, что делают, ясно высказывают то, что думают. Они не только прилагают великое попечение о теле, о душе нерадят, но даже, хотя и стыдятся грешить, когда видят это люди, однако же пред Богом, Который не только над всем надзирает, но и всё содержит, нимало не краснеют, а напротив того, грешат небоязненно. И не это одно показывает неистовство многих, но, и что будет мною ещё сказано. Ибо многие, поклявшись Богом, преступают клятву, а между тем не осмеливаются клясться головою детей. Какое же соразмерное наказание можно придумать для них в настоящей жизни? Конечно, не придумаешь никакого. Почему справедливо угрожает, и неизбежен для них Суд в будущей жизни.

689. Аммонию (2, 189).
На слова: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф.4:26).
Поскольку, как скоро раздражение порвёт бразды возницы – рассудка, мысль уносит часто человека за пределы естества; то Павел, придумав в такой беде не только самое лучшее, но и скоро действующее врачевство, сказал: солнце да не зайдет во гневе вашем, то есть прежде, нежели это солнце придёт на запад, познайте своё естество, угасите раздражение, успокойте мысль, возлюбите родство, преобладающее и над зверями, чтобы настоящая ночь не соделала страсть неизлечимою. Ибо диавол, нашедши тогда удобное время, сильнее раскалит случившееся, подстрекнёт на мщение, поощрит на вражду, побудит к жалобам, произведёт злопамятство и породит из сего тысячи зол. Богомудрый же Павел, чтобы пресечь это, повелел как можно скорее примиряться, почему и присовокупил: ниже дадите места диаволу (27), который и малое страдание неприметно обращает в великое, и удобоисцеляемое делает трудноисцеляемым, или и неисцельным.
(продолжение далее).