В.С. Шевцов. Постмодерн, холодная война, демократия и свобода в устойчивом развитии
Экологические и гуманитарные проблемы. Связь времен > Экологическое образование
Представляю вашему вниманию весьма актуальную работу Директора Общественной организации «Белорусский зеленый крест» (Минск, Беларусь) Владимира Семеновича Шевцова, в которой живо и ярко описываются идеология и общество неофитов нашего времени, служащее новому богу – мамоне. Данная работа является отличным дополнением к размещенным на сайте работам А.Корнажек «Разделяй и властвуй! Разделение общества, науки, религии и других сфер жизни выгодно власть имущим. Девять различий технократии и гармонии», И.Фамильева «История одного "открытия". Экологическое земледелие или химические обработки. 1000: 0 в пользу первых» и «История Второго Открытия. Или экология человеческой психики», М.Н.Прохорова «Антропогенное нарушение информационного обмена планеты (деградация почв и появление болезней и вредителей растений как закономерный результат химизации сельского хозяйства)», а также моих работ «Цельности, гармонии надо учить с детства. Это подтверждает опыт интернационального отеля Турунч (Турция)», «Экологические проблемы как противостояние идеологий. Уроки истории», «Коммунизм и капитализм: 25 миллионолетнее противостояние» и «Промышленность, войны и экология допотопной Земли» и «Почему не принимаются экологические инициативы и не возможно устойчивое развитие»
Для справки: Мамона (также маммона), древне-греческое слово, используемое в Евангелиях (личностно — Мф. 6:24, Лк. 16:13, безлично — Лк. 16:9, Лк. 16:11) и в раввинистической литературе (Мишна Авот 2,12) в значении «имение, богатство, блага земные». В Новом Завете «маммона» служит олицетворением богатства, от служения которому предостерегаются верующие: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.» (Мф. 6:24).
Мамона (с арамейского "имущество"), заимствованное слово в греческом языке, означающее "богатство" и "роскошь" ( Библия, Мф 6:24; Лк 16:9,11,13. В Синодальном переводе Лк 16:9,11 - "богатство".) Мамона – то чему ты доверяешь, и от кого ты ожидаешь. В греческой и в древнеримской версии мамона имеет аналог меркурий - божок, покровитель торговли.
Неофит (от древнегреческого «недавно насаждённый»):
1) в основном значении — новый приверженец (новообращённый) в какую-нибудь религию,
2) в общем — новый приверженец какого-либо учения или общественного движения, новичок в каком-либо деле.
2) в общем — новый приверженец какого-либо учения или общественного движения, новичок в каком-либо деле.
Как исторический термин, означает новых членов тайных собраний, например элевсинских таинств в древней Греции. В ранней христианской церкви — новокрещённые, обыкновенно с Пасхи, когда их крестили, до Фоминой недели носившие белую одежду; позже в монашеских орденах — новопострижённые.
Воображение неофита легко взлетает и парит в свободном полете, ибо не обременено грузом прошлого опыта. В детстве мы мечтали об арктических городах под куполами, поселениях на Марсе и героических временах. Тогда казалось, что всё, что существует, вечно, так устроен мир и человек. Но как много перемен нам выпало с тех пор. Пало то, что казалось незыблемым, и поднялось то, что казалось ничтожным. Неофит сегодняшнего дня грезит о всемогуществе технологий, которые воплотят его фантазии и которым покорятся все нынешние и будущие видимые и невидимые проблемы.Как это ни странно, прослеживая недавний ход времени у нас и за «железным занавесом», находишь фундаментальные параллели. В результате долгой и непримиримой «холодной войны» по обе линии фронта выкристаллизовался один и тот же победитель. Им стал… обыватель или мещанин. Дмитрий Мережковский называл его проще — «грядущий хам». Вот он — герой и господин нашего времени и нашей земли сегодня. Это он в фокусе современной либеральной демократии. Пред ним ломают шапки политики. С ним заигрывают бизнесмены. К нему чутко прислушиваются медиа. Его величество потребитель. Его интересы и желания определяют движения государств и усердие технологий. Казалось бы, неожиданно, но еще 150 лет назад Александр Герцен прозорливо предвидел: «Мещанство победит и должно победить. Да, любезный друг, пора прийти к спокойному и смиренному сознанию, что мещанство — окончательная форма западной цивилизации». Эта переведенная на русский язык простая цель сложного пути развития Европейской цивилизации сегодня стала глобальной. Ныне по отношению к ней страны разделяются на развитые и развивающиеся, т.е. потянувшиеся в том же направлении.
Но задумаемся, всё ли так в этой несложной схеме. Ведь обыватели — они словно малые дети, которыми движут простые желания их юных неокрепших организмов. Когда-то мещанин родился в купце и ремесленнике, затем пришел во дворянство, сменил его на интеллигента, вселился в повседневного гражданина, покорил политика, освоил власть и даже создал свою литературу и искусство. Пожалуй, в каждом из нас сидит это стремление к покойной и сытой жизни, уютному миру вещей и понятных удовольствий. Живи сам и не мешай другому. Земная природа плоти всколыхнулась в каждом из индивидуумов. А что же стало с другой половиной, небесной? Неужели ей больше нет места? Герцен писал: «В мещанине личность прячется или не выступает, потому что она не главное: главное — товар, дело, вещь, главное — …собственность». Так мещанин — товар...
Безумная жестокость двух мировых войн, кровавые революция и гражданская война, напряжение строительства коммунизма, гонка вооружений, нищета и запустение времен перестройки. И вместе с ними — нетерпимость друг к другу и духовная усталость духовного пути. И вот сладкозвучные райские кущи капитализма, острова блаженства. Кто же тот бог, которого почитает, которому молится современный обыватель и которому строит храмы? Это мамона. Все началось гораздо раньше. Пока Моисей говорил с Богом, первые уставшие мещане создали золотого тельца и ему поклонились.
Где же ты, Моисей? Почему не возвращаешься? Пока тебя нет, люди опять поклоняются золотому тельцу, строят ему самые высокие храмы всех времен: банки и бизнес-центры, в которых он теперь и обитает. В огромных супермаркетах справляют его воскресные ритуалы миллионы детей развитой цивилизации. Его шоу-проповеди непрерывно льются с миллионов голубых экранов, журчат в наушниках миллиардов плееров, красуются на бесчисленных страницах газет, буклетов, на огромных рекламных щитах, чтобы дойти до каждого и тронуть его чувства. Это он, мамона, неистощим на выдумку новых впечатлений и потребностей для нового человека. Это он решает, какими быть нашей одежде, пище, развлечениям, интересам, желаниям, кругу общения, нашим мыслям и, в конце концов, нам самим.
Это он, мамона, срывает нас с пахнущей невзрачными полевыми цветами земли и зовет в новый рай сверкающих огнями мегаполисов, искусственных форм, асфальта, стекла и бетона, за которыми кроется такая же загадочная жизнь, искусственные запахи, вкусы и интересы. Это он, мамона, преодолел пространственные ограничения наших тесных квартир созданием виртуальной бесконечности искусственных миров и новых неутолимых потребностей и отношений. Глумясь над божественной природой, он создал особую эстетику искусственных форм. Перформансы, инсталляции, многотысячные концерты на стадионах, 3 D, интерактивные и сетевые компьютерные игры… И опять почтеннейший мещанин требует: хлеба и зрелищ!
Это он, мамона, сменил измотанной цивилизации гонку вооружения на гонку потребления. Впрочем, и не сменил, а лишь разбавил. Сегодня ему служат миллионы заводов, ради него снуют миллиарды машин, плывут тысячи кораблей, летают самолеты и космические корабли. Для него напрягаются лучшие умы инженеров, технологов, дизайнеров, маркетологов. Все больше и дешевле. Мы уже не знаем, что едим. Ибо внутри тысяч гигантских заводов — миллионы не коров, не свиней и не кур, а «производителей» молока, мяса и яиц, которые неподвижно застыли в клетках, сконцентрировавшись на напряженной высокоэффективной выдаче продукции. Им светят электрические солнца, машины подают им корм, убирают испражнения и забирают готовую продукцию. Выжато и оптимизировано все. За каждый цент и копейку почтеннейшего потребителя уже сцепились гиганты бизнеса. Падают сраженные конкуренты, растут и тучнеют монстры крупных корпораций. Дети мамоны пожирают друг друга.
Это он, мамона, лучший бухгалтер и контролер, придумавший безналичные деньги и электронные банковские карты, которые легко цепляют на крючок кредита каждого из нас и помогают узнать всё о каждом, чтобы встроить в свой устойчивый мир и управлять. «Разделяй и властвуй». И разделивши всех: общество, семью и даже каждого из нас на множество фантомов, он свяжет сам все и всех по-новому… за деньги.
Да, он, мамона, хочет развиваться устойчиво. Он видит всё и всё считает. Когда-нибудь и человек будет отброшен за ненадобностью, замененный лучшими более совершенными роботизированными служителями. Ибо человек ему нужен пока просто по временной необходимости. И тогда мамона достигнет своей конечной цели — он останется один, самый главный и властный, огромный, пожравший всё и всех, всю цивилизацию и все человечество. На этом закончится время — умрет Кронос, сожравший всех своих детей.
Таков вызов времени. Вот эта цивилизация приглашает нас присоединиться к ее устойчивому развитию. И мы взволнованно обсуждаем, как бы нам не отстать, какие бы новые методики образования нам разработать, чтобы новый молодой мещанин легко влился в этот праздник жизни, нашел свое место на рынке труда и в виртуальном социуме, оптимально потребляя природные ресурсы и не нарушая окружающую среду, иными словами, став товаром или механизмом подобно той несчастной корове — производителю молока.
Распад Советского Союза стал не просто крушением тоталитарного режима. Он стал крушением целой системы ценностей, основанной на секуляризованном христианстве и в каком-то смысле державшей его нить. За 70 лет изоляции мы потеряли иммунитет к большинству общечеловеческих вирусов, циркулирующих в капиталистическом мире. Мы надеялись, что дух мещанского материализма, выпущенный во времена перестройки, поможет нам наладить экономику и встряхнуть социум. Встряхнули. Вселившийся в нас вирус алчности поразил беззащитные организмы и крепко оккупировал наши клетки. Вместе с ним пришли жажда успеха и дух свободы. Свобода представлялась, будто все вокруг останется таким же, но появятся новые возможности и поле действий. Однако все произошло по-другому. Получив свободу, мы вдруг обнаружили, что мир вокруг стал совсем иным. Нет больше гуманизма, бесплатных программ для детей, поиска талантов, авторитета учителя и даже представления о добре и зле. Всё стало относительным и возможным. Зато есть власть денег и жажда наживы, а с ними невиданная доныне свобода. Это ее цена. И заявления о том, что кому-то ее не хватает, это признание своего бессилия от незнания, что же делать. Сегодня вопросы культуры, литературы, искусства, образования, да и добра и зла оставлены обществу. Как мило выглядел «праздник непослушания» на заре перестройки, когда казалось, не хватает малого глотка свежего воздуха. Сегодня праздник непослушания превратил школу в мир беспредела, из которого бегут учителя. И уже так хочется хоть чуть-чуть праздника послушания.
Когда мы надеемся, что разум остановит жажду потребления, накопления, успеха и удовольствий и думаем, что этому можно научить, мы становимся опять неофитами. Кто мы против мамоны? Ибо за многие тысячи лет человечеству не удалось не то что победить, но сколь-нибудь усмирить свои животные страсти. Их по-прежнему семь, меняющих свой облик в дань новой моде. Ибо порок не может быть постоянным, а добродетель изменчивой. А так хочется новенького. Мудрые суфии знали: низшая суть настолько организована, что от нее нельзя освободиться без помощи Бога.
Все дальше идя по жизни, хочется перестать грезить туманными фантазиями, заглянуть вдаль прошлого, чтобы понять, откуда мы вышли, что прошли, что нашли и что потеряли, чтобы понять, куда и зачем идем и самое важное: кто же мы сами и за кем идем. Чтобы не стать одноразовым потерянным поколением, которое просто бредет по пыльной неизвестной дороге, потому что нельзя остановиться и потому что в пыльной дали манят миражи. А может, уже и вовсе не идем, а может, где-то свернули, и это уже вовсе не дорога? Но, забывши про начало пути, нам не найти сегодня курса. Потому что по-настоящему развиваться, хотя бы и не устойчиво, можно только тогда, когда понимаешь, что такое совершенство, и начинаешь с себя. И не бежать вслед за толпой, ибо ведут ее не те, как это уже не раз бывало. «Оставьте их, они слепые поводыри слепых. А если слепой поведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф. 15, 14).